К вопросу о дефиците витамина D при хронической болезни почек. Литературный обзор

Дефицит витамина D относится к числу состояний, которые в настоящее время вызывают повышенный интерес в связи с широкой распространённостью практически во всех регионах мира и характеризуются крайне неблагоприятными последствиями для здоровья и качества жизни пациентов. Проведенные в последние годы масштабные исследования продемонстрировали высокую распространенность дефицита витамина D в различных возрастных группах, при различных заболеваниях и в различных географических регионах. Активное изучение внекостных (некальциемических) эффектов витамина D позволило оценить его разнообразные эффекты, включая иммунотропные, влияние на сердечную и скелетную мускулатуру, прямое действие на β-клетки островков Лангерганса поджелудочной железы, адипоциты, синтез гормонов и ряда биологически активных веществ. В настоящее время накоплено достаточно сведений о влиянии витамина D на темпы прогрессирования хронической болезни почек (ХБП). У пациентов с ХБП снижение продукции кальцитриола в проксимальных канальцах почек ассоциируется с риском развития нефросклероза и артериальной гипертензии. Своевременное выявление недостаточности витамина D затруднено из-за разнообразия клинических проявлений, стёртого, малосимптомного и нередко атипичного течения при различных заболеваниях. Скрининг дефицита витамина D в группах генетического риска признан одним из способов первичной профилактики многих хронических неинфекционных заболеваний, в том числе аутоиммунных, почечных и онкологических.

Ключевые слова

Для цитирования:

Агранович Н.В., Пилипович Л.А., Алботова Л.В., Классова А.Т. К вопросу о дефиците витамина D при хронической болезни почек. Литературный обзор. Нефрология. 2019,23(3):21-28. https://doi.org/10.24884/1561-6274-2019-23-3-21-28

For citation:

Agranovich N.V., Pilipovich L.A., Albotova L.V., Klassova A.T. About the question of vitamin D deficiency in chronic kidney disease. Literature review. Nephrology (Saint-Petersburg). 2019,23(3):21-28. (In Russ.) https://doi.org/10.24884/1561-6274-2019-23-3-21-28

Параллельно с актуализацией важных про­блем здравоохранения - ожирения, сердечно­сосудистых, онкологических, аутоиммунных и некоторых других заболеваний на протяжении последних трех десятилетий наблюдается всплеск интереса к витамину D, а эпидемиологические исследования во всем мире демонстрируют важ­ную роль этого витамина в регуляции многих гормонально-метаболических эффектов организ­ма [1-5].

Вещество, открытое ещё в 1919-1920 гг. бри­танским ученым, врачом и фармакологом про­фессором Эдвардом Мелланби (Edward Mellanby) путем облучения ультрафиолетовой лампой пи­щевых продуктов и кожных покровов и подроб­но изученное лауреатом Нобелевской премии по химии 1928 года профессором Адольфом Виндаусом (Adolf Windaus), получило название «анти- рахитический витамин» [1, 6] и с начала 30-х до 70-80-х годов ХХ века рассматривалось преиму­щественно как средство для лечения рахита у де­тей. Это позволило значительно уменьшить забо­леваемость рахитом, а также развить индустрию пищевых добавок на основе витамина D (так на­зываемые «препараты витамина D»). Но после от­крытия в 70-е годы рецепторов витамина D, вы­яснения механизма образования и метаболизма витамина D, некоторых аспектов его воздействия на живой организм внимание к этому гормонопо­добному соединению резко повысилось [7, 8].

Термин «витамин D» относится к группе жи­рорастворимых витаминов и объединяет группу сходных по химическому строению веществ - секостероидов. Как «истинный» витамин D, имею­щий первоочередные эффекты на организм, рас­сматривается холекальциферол. Он образуется в организме животных и человека под действием солнечного света из 7-дегидрохолестерина. Счита­ется, что кратковременное (в течение 10-30 мин) солнечное облучение лица и открытых рук экви­валентно приему примерно 200 МЕ витамина D, тогда как повторное пребывание на солнце в об­наженном виде с появлением умеренной кожной эритемы вызывает повышение уровня кальцидиола выше наблюдаемого при многократном его вве­дении в дозе 10 000 МЕ (250 мкг) в день.

В физиологических условиях потребность в витамине D варьирует от 200 МЕ (у взрослых) до 400 МЕ (у детей) в сутки. Другие представители этой группы - D₁, D₂, D₄ и D₅ считаются модифи­цированными производными витамина D.

Результаты многочисленных исследований, проведенных с момента открытия витамина D, доказывают его ключевую роль в регуляции об­мена кальция и фосфора, обеспечении здорового метаболизма костной ткани. Однако биологиче­ская роль витамина D не ограничивается только лишь регуляцией костного метаболизма. Научные исследования последних двух десятилетий суще­ственно расширили наши представления о роли данного витамина в организме человека [14, 15].

Активное изучение внекостных (некальциеми- ческих) эффектов витамина D позволили оценить его разнообразные иммунотропные эффекты, влияние на сердечную и скелетную мускулатуру, прямое действие на β-клетки островков Лангерганса поджелудочной железы, адипоциты, синтез гормонов и биологически активных веществ, важ­ную роль в регуляции гомеостаза глюкозы, меха­низмах секреции инсулина.

Проведенные в последние годы масштабные исследования по проблеме дефицита витамина D представили данные о статистически значимой корреляции между дефицитом витамина D и рас­пространенностью ряда заболеваний.

Результаты многочисленных исследований ука­зывают на важную роль витамина D и в обеспече­нии функции иммунной системы, вследствие чего дефицит витамина является одним из факторов развития иммуноопосредованных заболеваний - иммунодефицитных состояний, аллергической и аутоиммунной патологии. Доказано протективное значение витамина D в отношении развития мета­болического синдрома, эндокринных нарушений, в том числе сахарного диабета (СД) 1-го и 2-го ти­пов. Установлено, что активная форма витамина D (кальцитриол), участвуя в регуляции клеточной дифференцировки, пролиферации, апоптоза и ан­гиогенеза, подавляет опухолевый рост [16-19].

В последние годы появляется все больше до­казательств участия витамина D и в патогенезе сердечно-сосудистых заболеваний. Сердечно­сосудистые заболевания включают в себя широ­кий спектр болезней сердца и кровеносных сосу­дов и являются серьезной проблемой современно­го здравоохранения, представляя собой ведущую причину смертности и инвалидизации во всем мире. Основными доказанными факторами риска сердечно-сосудистой патологии на сегодняшний день являются неправильное питание, физическая инертность, употребление табака и алкоголя, пси­хоэмоциональная перегрузка. Немаловажное вли­яние на состояние сердечно-сосудистой системы оказывают и другие факторы, одним из которых является дефицит витамина D. Важным доказа­тельством данного факта явилась обнаруженная взаимосвязь между дефицитом витамина D и рас­пространенностью сердечно-сосудистых заболе­ваний [20-22].

Проведенные эпидемиологические и клиниче­ские наблюдения ученых-медиков США в начале 2000-х годов позволили сделать предположение, что именно недостаточность витамина D может быть одним из факторов, определяющим геогра­фические и сезонные колебания уровня заболе­ваний сердца и сосудов [23]. По их данным, тем­пературный фактор в зимнее время, вероятность общего и местного переохлаждения способству­ют нарушениям липидного обмена, повышению артериального давления и, в конечном итоге, при­водят к ухудшению прогноза при заболеваниях сердца, в частности влияют на тяжесть течения инфаркта миокарда. Также ими было рассмо­трено возможное влияние изменений в рационе питания, снижение физической активности и по­вышение употребления алкоголя, которые также подтвердили прямую зависимость.

Большое количество работ было выполнено с целью выяснения роли витамина D в развитии гипертонической болезни. Оказалось, что по мере снижения уровня кальцидиола у обследованных увеличивался риск развития артериальной гипер­тензии [24-27].

Важные данные получили американские уче­ные во главе с J. Forman [28], которые показали эффективность приема препаратов витамина D для профилактики и лечения гипертонической болезни. В их исследованиях на здоровых людях была выявлена закономерность - чем выше доза приема препарата витамина D, тем ниже показате­ли систолического давления. Кроме того, показа­тели артериального давления имели обратную ли­нейную корреляцию и с уровнями сывороточного кальцидиола.

Аналогичные исследования проводились не только на здоровых лицах, но и в группах боль­ных с гипертонической болезнью. Так, китайские ученые [29] провели двойное слепое плацебо- контролируемое исследование пациентов с ги­пертонической болезнью I-II степени тяжести.

Всем больным была назначена обычная терапия гипотензивным препаратом «Нифедипин» в дозе 30 мг/сут. В последующем одной половине паци­ентов, назначен препарат витамина D (2000 ME/ сут), второй - плацебо.

При мониторинге артериального давления в течение 6 мес наблюдения в группе пациентов, принимающих витамин D, произошло значитель­ное увеличение средних уровней в сыворотке крови кальцидиола до нормальных показателей (в среднем 34,1 ± 12,2 нг/мл), а также было отмечено существенное снижение показателей артериаль­ного давления: систолического - на 6,2 мм рт. ст. и диастолического - на 4,2 мм рт. ст. по сравнению с пациентами, получавшими плацебо (р < 0,001). Полученные данные позволили сделать вывод о том, что назначение препаратов витамина D при­водит к снижению артериального давления и мо­жет быть использовано в качестве адъювантной терапии для пациентов, страдающих гипертони­ческой болезнью I-II степени. По показателям безопасности и переносимости препаратов разли­чий между двумя группами в данном исследова­нии установлено не было.

Аналогичные данные были получены и в дру­гих 32 наиболее обстоятельных исследованиях, проводимых с 2007 по 2013 год в разных странах мира - США, Китае, Нидерландах, Германии, Ве­ликобритании, Франции, Финляндии, Испании, Италии, Швеции, Дании, Норвегии, Южной Ко­рее, Израиле, Австралии и др. [30-34].

Огромное значение в расширении наших зна­ний об участии витамина D в регуляции сердечно­сосудистой системы имеет открытие его способ­ности подавлять секрецию ренина юкстагломерулярными клетками в стенках артериол почечных клубочков. Решающая роль в установлении и изучении данного свойства витамина D принад­лежит американскому ученому Ya. Ch. Li [35]. Проведенные исследования позволили выявить удивительный факт: все нокаутные по VDR (с дефицитом витамина D) мыши показывали по­вышенную экспрессию ренина в тканях, причем его уровень был в несколько раз выше, чем у мы­шей контрольной группы. Так, он выяснил, что увеличение экспрессии ренина у VDR-/- мышей вызывало повышение более чем в 2,5 раза сыво­роточных уровней ангиотензина II. Это сопрово­ждалось значительным ростом как систолическо­го, так и диастолического давления (более чем на 20 мм рт. ст.) и развитием гипертрофии сердца. Кроме того, VDR-/- мыши поглощали в два раза больше воды и, следовательно, выделяли при­мерно в два раза больше мочи. Причем уровень глюкозы в сыворотке крови оставался в пределах референтных значений, что свидетельствовало о реализации эффектов ангиотензина II при отсут­ствии нарушений углеводного обмена.

Для подтверждения роли витамина D в регу­ляции ренина экспериментальным мышам был назначен кальцитриол по 30 пмоль ежедневно. В результате этого уже спустя 2 дня после двух доз препарата экспрессия в почках мРНК ренина сни­зилась на 35 %, а после пяти доз - на 50 %. Это явилось дополнительным доказательством того, что витамин D обладает отрицательным регули­рующим воздействием на продукцию ренина в естественных условиях.

Наряду с этим, хорошо известным фактом яв­ляется то, что дефицит витамина D сопровожда­ется развитием вторичного гиперпаратиреоза. В связи с вышеизложенным недостаточность вита­мина D может вызывать нарушения функциональ­ных свойств сосудов, сердца и способствовать развитию кальцификатов.

Многочисленные исследования подтвержда­ют также роль витамина D в патогенезе сахарно­го диабета [36-38]. Установлено, что пациенты с сахарным диабетом 1-го и 2-го типов характери­зуются более высокой степенью гиповитамино­за D. Обсуждается роль в патогенезе сахарного диабета, вызванных дефицитом витамина D, из­менений кальциевого гомеостаза и иммунных нарушений. Вместе с тем, появляется все боль­ше доказательств противодиабетических свойств витамина D благодаря его прямому воздействию на β-клетки, стимулируя секрецию инсулина, а также увеличивая чувствительность к инсулину, в том числе повышая экспрессию инсулиновых рецепторов.

Необходимо отметить, что исследования по­следних лет демонстрируют обратную корреля­цию уровней кальцидиола с развитием не только сердечно-сосудистых расстройств и диабета, но и метаболического синдрома, включающего гипер­тонию, ожирение, инсулиновую резистентность и толерантность к глюкозе [39].

Влияние витамина D на иммунную систему разнообразно и разнонаправленно. Витамин D снижает эффект системного воспаления у больных с СД 2 типа посредством нескольких механизмов, кальцитриол защищает β-клетки поджелудочной железы от цитокин-индуцированного апоптоза, оказывая влияние на экспрессию и активность цитокинов. Ассоциированная с ожирением инсу- линорезистентность (ИР) сопровождается повы­шением уровня провоспалительных цитокинов, таких как TNF-α, IL-6 и IL-Ιβ [40]. In vitro кальци­триол ингибирует хроническое иммунное воспа­ление (провоспалительные цитокины IL-Ιβ, IL-6, IL-8), возникающее при ожирении [41]. Продукты внутриклеточной активации цитокинов снижают чувствительность рецепторов к инсулину, гене­рируя формирование ИР. При ожирении индекс массы тела (ИМТ) отрицательно коррелирует с уровнем кальцидиола, индексом массы жира, па- ратиреоидного гормона (ПТГ).

Сложная цепочка биотрансформации вита­мина D, исключительная важность тубулярного компонента почечной ткани для образования его гормоноактивных метаболитов, гормонозависи­мый процесс регуляции их синтеза и рецепции определяют значимость ренальной патологии как предиктора нарушений обмена витамина D с раз­витием дефицита его активных метаболитов и последующих минеральных и костных наруше­ний [42, 43].

Уровень образования гормона D в организме взрослого здорового человека составляет около 0,3-1,0 мкг/сут. Первая реакция гидроксилирова- ния осуществляется преимущественно в печени (до 90 %) и около 10 % - вне печени при участии микросомального фермента 25-гидроксилазы с образованием промежуточной транспортной фор­мы - кальцидиола. Гидроксилирование витами­на D в печени не является объектом каких-либо внепеченочных регулирующих влияний и пред­ставляет собой полностью субстратзависимый процесс. Реакция 25-гидроксилирования проте­кает весьма быстро и ведет к повышению уровня кальцидиола в сыворотке крови. Уровень этого вещества отражает как образование витамина D в коже, так и его поступление с пищей, в связи с чем может использоваться как маркер статуса витами­на D. Частично транспортная форма витамина D поступает в жировую и мышечную ткани, где мо­жет создавать тканевые депо с неопределенным сроком существования.

Последующая реакция 1 α-гидроксилирования кальцидиола протекает в основном в эпителиаль­ных клетках проксимальных отделов канальцев коры почек при участии фермента 1 а-гидроксил азы (25-гидроксивитамин D-1-альфа-гидроксилаза, CYP27B1) [44-46]. Образование в почках кальцитриола регулируется рядом эндогенных и экзоген­ных факторов [47, 48]. Существенную роль в этом играет паратиреоидный гормон, на концентрацию которого в крови, в свою очередь, по механизму обратной связи оказывают влияние как уровень самого кальцитриола, так и концентрация каль­ция и фосфора в плазме крови.

В настоящее время накоплено достаточно све­дений о влиянии витамина D на темпы прогрес­сирования ХБП и специфических эффектах каль- цитриола, не связанных с его кальциотропной активностью: влияние на рост и развитие клеток, модуляция апоптоза, регуляция аутоиммунитета через воздействие на T- и B-лимфоциты, макро­фаги [49-51].

В эксперименте на животных показано, что при гломерулонефрите кальцитриол подавляет пролиферацию мезангиальных клеток (уменьша­ет экспрессию пролиферативного ядерного анти­гена клеток), снижает степень гломерулосклероза (синтез коллагена I и IV типа) и альбуминурии [52]. У пациентов с ХБП снижение продукции кальцитриола в проксимальных канальцах сопро­вождается развитием интерстициального фиброза [53]. Доказано, что витамин D блокирует продук­цию №κβ, нуклеарного фактора, поддерживаю­щего хроническое воспаление в почечной ткани, оказывая при этом противовоспалительное дей­ствие, аналогичное влиянию стероидов [54, 55].

Основным маркером повреждения почек яв­ляется протеинурия. В ряде работ показано, что кальцитриол способен снижать протеинурию у мышей при ХБП 3-4 стадии, в том числе и при экс­периментальном волчаночном нефрите [56, 57]. Антипротеинурический эффект витамина D под­твержден в экспериментальных моделях на жи­вотных с заболеваниями почек и СД (1 и 2 типы) в клинике при диабетическом гломерулосклерозе. Применение витамина D в эксперименте у крыс с нефроэктомией предупреждает повреждение по- доцитов и достоверно уменьшает альбуминурию [58, 59].

К значительным нарушениям метаболизма витамина D приводит нефротический синдром, развивающийся при многих заболеваниях по­чек, так как повышенная проницаемость стенки гломерул для белков приводит к потере с мочой транспортной формы витамина D - кальцидиола. Вследствие этой потери происходит значительное снижение концентрации кальцидиола в крови.

Негативное влияние дефицита витамина D на течение ХБП показано в экспериментальных ис­следованиях, где его применение сопровождалось уменьшением гипертрофии клубочков и повреж­дения подоцитов, мезангиальной пролиферации, выраженности гломерулосклероза и интерсти­циального фиброза [58, 60, 61]. Авторы данных исследований высказали мнение о целесообраз­ности коррекции дефицита и необходимости включения витамина D в схему патогенетической терапии гломерулонефрита.

Известно, что ренин-ангиотензин-альдостероновая система (РААС) стимулирует продукцию целого ряда цитокинов, способствующих разви­тию протеинурии, нефросклероза и артериаль­ной гипертензии, которые играют важную роль в прогрессировании ХБП. Экспериментальные и клинические исследования показывают, что вита­мин D подавляет гиперпродукцию ренина и, тем самым, активность РААС [62, 63]. В эксперимен­те у мышей, генетически лишенных рецепторов к витамину D, выявлена повышенная продукция ренина и ангиотензина II. Стимуляция рецепторов к витамину D препятствовала активации РААС. В культуре клеток in vitro введение кальцитрио- ла подавляло транскрипцию гена ренина за счет геномного механизма, связанного с воздействием на ядерные рецепторы к витамину D, что связы­вает дефицит витамина D и риск развития нефро- склероза и АГ [64]. Происходит это независимо от кальциевого гомеостаза и нарушений водно­солевого обмена.

Выраженное снижение почечной продукции кальцитриола характерно в первую очередь для лиц пожилого возраста с ХБП, что связано с огра­ничением инсоляции и снижением активности витамина D в коже. Это следует учитывать при ведении данной группы.

Активация рецепторов витамина D является перспективным направлением в замедлении про­грессирования нефропатии любого генеза [65, 66].

Таким образом, проведенные исследования показали высокую распространенность дефицита витамина D в различных возрастных группах, при различных заболеваниях и в различных географи­ческих регионах.

Проблема неуклонного роста частоты дефици­та витамина D, с которой столкнулось здравоох­ранение большинства развитых и развивающихся стран мира, является мультидисциплинарной, для ее решения требуются нетривиальные подходы.

Комбинация геномных и негеномных меха­низмов и метаболические эффекты витамина D на различные звенья патогенеза ХБП может рас­сматриваться в качестве одного из предикторов формирования тяжелых и осложненных форм ее течения.

Полученные данные о «неклассической» роли витамина D явились основанием для рекоменда­ций по применению препаратов витамина D даже на начальных стадиях ХБП. Можно предполо­жить, что в ближайшем будущем витамин D и его аналоги найдут клиническое применение в ком­плексном лечении ХБП независимо от ее генеза.

Список литературы

1. Климов ЛЯ, Захарова ИН, Курьянинова ВА и др. Недостаточность витамина D и ожирение у детей и подростков: насколько взаимосвязаны две глобальные пандемии. Роль витамина D в патогенезе ожирения и инсулинорезистентности (часть 1). Медицинский совет 2017,19:214–220 Doi: 10.21518/2079-701X-2017-19-214-220

2. Шварц ГЯ. Типы дефицита витамина D и их фармакологическая коррекция. Лекарственные средства 2011,1:33– 42 [Schwartz GJ. Types of vitamin D deficiency and their pharmacological correction. Medicines 2011,1:33–42 (In Rus.)]

3. Blüher M. Importance of adipokines in glucose homeostasis. Diabetes Manage 2013,3:389–400

4. Koszowska AU, Nowak J, Dittfeld A et al. Obesity, adipose tissue function and the role of vitamin D. Cent Eur J Immunol 2014, 39(2):260–264. Doi: 10.5114/ceji.2014.43732

5. Köstner K, Denzer N, Müller CS et al. The relevance of vitamin D receptor (VDR) gene polymorphism for cancer: a review of the literature. Anticancer Res 2009,29:3511–3536

6. Mellanby E. Experimental rickets. Medical Research (G.B.)SRS, 61:1–78

7. Захарова ИН, Яблочкова СВ, Дмитриева ЮА. Известные и неизвестные факты о витамине D. Вопросы современной педиатрии 2013,12(2):26–31. Doi: 10.15690/vsp.v12i2.616

8. Heaney RP. Vitamin D in Health and Disease. Clin J Am Soc Nephrol 2008,3(5):1535–1541. Doi: 10.2215/CJN.01160308

9. Шварц ГЯ. Ренессанс витамина D: молекулярнобиологические, физиологические и фармакологические аспекты. Медицинский совет 2015,18:102–110. Doi: 10.21518/2079-701X-2015-18-102-103

10. Мойсеенок АГ, Кучер АС, Янковская ЛВ и др. Витамин D – расширение биохимических функций и возможности коррекции витаминного и кальциевого гомеостаза. Биогеохимия химических элементов и соединений в природных средах: материалы II Междунар. шк.-семинара для молодых исследователей. Тюмень, 2016:109–123

11. Enns JE, Taylor CG, Zahradka P. Variations in Adipokine Genes AdipoQ, Lep, andLepR Are Associated with Risk for Obesity-Related Metabolic Disease: The Modulatory Role of Gene-Nutrient Interactions. J Obes 2011,2011:168659. Doi: 10.1155/2011/168659

12. Florez H, Martinez R, Chacra W et al. Outdoor exercise reduces the risk of hypovitaminosis D in the obese. J Steroid Biochem Mol Biol 2007,103 (3-5):679–681. Doi: 10.1016/j.jsbmb.2006.12.032

13. Targher G, Bertolini L, Scala L et al. Associations between serum 25-hydroxyvitamin D3 concentrations and liver histology in patients with non-alcoholic fatty liver disease. Nutr Metab Cardiovasc Dis 2007,17(7):517–524. Doi: 10.1016/j.numecd.2006.04.002

14. Поворознюк ВВ, Резниченко НА, Майлян ЭА. Внескелетные эффекты витамина D. Боль.Суставы.Позвоночник 2014,1-2:19–25

15. Шварц ГЯ. Типы дефицита витамина D и их фармакологическая коррекция. Лекарственные средства 2011,1:33– 42

16. Abd-Allah SH, Pasha HF, Hagrass HA, Alghobashy AA. Vitamin D status and vitamin D receptor gene polymorphisms and susceptibility to type 1 diabetes in Egyptian children. Gene 2014,536(2):430–434. Doi: 10.1016/j.gene.2013.12.032

17. Badawi A, Sayegh S, Sadoun E et al. Relationship between insulin resistance and plasma vitamin D in adults. Diabetes Metab Syndr Obes 2014,7:297–303. Doi: 10.2147/DMSO.S60569

18. Badawi A, Sayegh S, Sallam M et al. The global relationship between the prevalence of diabetes mellitus and incidence of tuberculosis: 2000-2012. Glob J Health Sci 2014,7(2):183–191. Doi: 10.5539/gjhs.v7n2p183

19. Bayani MA, Akbari R, Banasaz B, Saeedi F. Status of VitaminD in diabetic patients. Caspian J Intern Med 2014,5(1)1:40–42

20. Pérez-López FR. Vitamin D metabolism and cardiovascular risk factors in postmenopausal women. Maturitas 2009, 62(3):248–262. Doi: 10.1016/j.maturitas.2008.12.020

21. Bhandari SK, Pashayan S, Liu IL et al. 25-hydroxyvitamin D levels and hypertension rates. J Clin Hypertens (Greenwich) 2011,13(3):170–177. Doi: 10.1111/j.1751-7176.2010.00408.x

22. Поворознюк ВВ, Резниченко НА, Майлян ЭА. Экстраскелетные эффекты витамина D: роль в патогенезе сердечнососудистых заболеваний. Боль.Суставы.Позвоночник 2015,1:43–51

23. Martins D, Wolf M, Pan D et al. Prevalence of cardiovascular risk factors and the serum levels of 25-hydroxyvitamin D in the United States: data from the Third National Health and Nutrition Examination Survey. Arch Intern Med 2007,167(11):1159–1165. Doi: 10.1001/archinte.167.11.1159

24. Gangula PR, Dong YL, Al-Hendy et al. Protective cardiovascular and renal actions of vitamin D and estrogen. Front Biosci (Schol Ed) 2013,1(5):134–148

25. Зейд СК, Яковлева ЛВ. Оценка статуса витамина D у детей подросткового возраста с первичной артериальной гипертензией. Экология человека 2017,5:38–41

26. Никитина ИЛ, Тодиева АМ, Ильина МН и др. Опыт лечения витамином D: возможно ли повлиять на метаболические и кардиоваскулярные факторы риска у детей с ожирением? Артериальная гипертензия 2015,21(4):426–435

27. Никитина ИЛ, Тодиева АМ, Каронова ТЛ и др. Взаимосвязь уровня витамина D, содержания адипоцитокинов и метаболических нарушений у детей с ожирением. Трансляционная медицина 2013,3(20):37–46

28. Forman JP, Scott JB, Ng K et al. Effect of vitamin D supplementation on blood pressure in blacks. Hypertension 2013,61(4):779–785. Doi: 10.1161/HYPERTENSIONAHA.111.00659

29. Chen WR, Liu ZY, Shi Y et al. Vitamin D and nifedipine in the treatment of Chinese patients with grades I-II essential hypertension: A randomized placebo-controlled trial. Atherosclerosis 2014,235(1):102–109. Doi: 10.1016/j.atherosclerosis.2014.04.011

30. Carbone F, Mach F, Vuilleumier N, Montecucco F. Potential pathophysiological role for the vitamin D deficiency in essential hypertension. World J Cardiol 2014,6(5):260–276. Doi: 10.4330/wjc.v6.i5.260

31. Bhandari SK, Pashayan S, Liu IL et al. 25-hydroxyvitamin D levels and hypertension rates. J Clin Hypertens (Greenwich) 2011,13(3):170–177. Doi: 10.1111/j.1751-7176.2010.00408.x

32. Margolis KL, Ray RM, Van Horn et al. Effect of calcium and vitamin D supplementation on blood pressure: the Women’s Health Initiative Randomized Trial. Hypertension 2008,52(5):847– 855. Doi: 10.1161/HYPERTENSIONAHA.108.114991

33. Pérez-López FR. Vitamin D metabolism and cardiovascular risk factors in postmenopausal women. Maturitas 2009,62(3):248–262. Doi: 10.1016/j.maturitas.2008.12.020

34. Слободская НС, Янковская ЛВ, Морголь АС. Потребление витаминов и минералов женщинами с артериальной гипертензией с разным уровнем витамина D в организме. Актуальные проблемы медицины: сб. науч. ст. Респ. науч.-практ. конф., посвящ. 25-летию основания УО «Гомельский государственный медицинский университет». Гомель, 2016. C. 924–926

35. Yin K, Agrawal DK. Vitamin D and inflammatory diseases. J Inflamm Res 2014,7:69–87. Doi: 10.2147/JIR.S63898

36. Zeitz U, Weber K, Soegiarto DW et al. Impaired insulin secretory capacity in mice lacking a functional vitamin D receptor. FASEB J 2003,17:509–511. Doi: 10.1096/fj.02-0424fje

37. Reis AF, Hauache OM, Velho G. Vitamin D endocrine system and the genetic susceptibility to diabetes, obesity and vascular disease. A review of evidence. Diabetes Metab 2005,31:318–325

38. Hyppönen E, Power C. Vitamin D status and glucose homeostasis in the 1958 British birth cohort: the role of obesity. Diabetes Care 2006,29:2244–2246. Doi: 10.2337/dc06-0946

39. Drincic AT, Armas LA, Van Diest EE, Heaney RP. Volumetric dilution, rather than sequestration best explains the low vitamin D status of obesity. Obesity (Silver Spring) 2012,20(7):1444– 1448. Doi: 10.1038/oby.2011.404

40. Klöting N, Fasshauer M, Dietrich A et al. Insulin-sensitive obesity. Am J Physiol Endocrinol Metab 2010,299:506–515. Doi: 10.1152/ajpendo.00586.2009

41. Klöting N, Blüher M. Adipocyte dysfunction, inflammation and metabolic syndrome. Rev Endocr Metab Disord 2014,15:277–287. Doi: 10.1007/s11154-014-9301-0

42. Ермоленко ВМ. Нарушение фосфорно-кальциевого обмена. В: Ермоленко ВМ. Нефрология. Руководство для врачей. 2-е изд. Медицина, М., 2000

43. Швецов МЮ. Хроническая болезнь почек как общемедицинская проблема. Consilium Medicum 2014,(7):51– 64

44. Шварц ГЯ. Витамин D и D-гормон. Анахарсис, М., 2005, 152 с. [Schwartz GJ. Vitamin D and D-hormone. Anacharsis, M., 2005, 152 p. (In Rus.)]

45. Plum LA, DeLuca HF. Vitamin D, disease and therapeutic opportunities. Narure Rev Drug Discоvery 2010,9:941–955. Doi: 10.1038/nrd3318

46. Takahashi N, Udagawa N, Suda T. Vitamin D endocrine system and osteoclasts. Bonekey Rep 2014,3:495. Doi: 10.1038/bonekey.2013.229

47. Adams JS, Hewison M. Extrarenal expression of the 25-hydroxyvitamin D-1-hydroxylase. Arch Biochem Biophys 2012,523(1):95–102. Doi: 10.1016/j.abb.2012.02.016

48. Lanske B, Razzaque MS. Vitamin D and aging: old concepts and new insights. J Nutr Biochem 2007,18(12):771–777. Doi: 10.1016/j.jnutbio.2007.02.002

49. Дудинская ЕН, Ткачева ОН. Роль витамина D в развитии артериальной гипертензии. Кардиоваскулярная терапия и профилактика 2012,11(3):77–81

50. Реушева СВ, Паничева ЕА, Пастухова СЮ и др. Значение дефицита витамина D в развитии заболеваний человека. Успехи современного естествознания 2013,11:27–31

51. Руснак ФИ. Витамин D и прогрессирование заболеваний почек. Вестник научно-технического развития 2009,11(27):52–64

52. Panichi V, Migliori M, Taccola D et al. Effects of 1,25(OH)2D3 in experimental mesangial proliferative nephritis in rats. Kidney Int 2001,60(1):87–95. Doi: 10.1046/j.15231755.2001.00775.x

53. Li YC, Qiao G, Uskokovic M et al. Vitamin D: a negative endocrine regulator of the reninangiotensin system and blood pressure. J Ster Biochem Molec Biol 2004, 89-90: 387–392

54. Yap HK, Cheung W, Murugasu B. Down regulation of monokine genes in children with relapses of steroid-responsive nephritic syndrome. Jordan Abstr 11th. Congr. of IPNA, London, 1998

55. Xing N, Maldonado ML, Bachman LA et al. Distinctive dendritic cell modulation by vitamin D(3) and glucocorticoid pathways. Bioshem Biophys Res Comm 2002,297(3):645–652

56. Agarwal R, Acharya M, Tian J et al. Antiproteinuric effect of oral paricalcitol in chronic kidney disease. Kidney Int 2005, 68(6):2823–2828. Doi: 10.1111/j.1523-1755.2005.00755.x

57. Williams S, Malatesta K, Norris K. Vitamin D and Chronic Kidney Disease. Ethn Dis 2009,19 (4 Suppl 5):S5-8–11

58. Li YC, Kong J, Wei M et al. 1,25-Dihydroxyvitamin D3 is a negative endocrine regulator of the renin-angiotensin system. J Clin Investig 2002,110(2):229–238. Doi: 10.1172/JCI15219

59. de Boer IH, Ioannou GN, Kestenbaum et al. 25-Hydroxyvitamin D levels and albuminuria in the Third National Health and Nutrition Examination Survey (NHANES III). Am J Kidney Dis 2007, 50(1):69–77. Doi: 10.1053/j.ajkd.2007.04.015

60. Schleithoff SS, Zittermann A, Tenderich G et al. Vitamin D supplementation improves cytokine profiles in patients with congestive heart failure: a double-blind, randomized, placebocontrolled trial. Am J Clin Nutr 2006,83(4):754–759. Doi: 10.1093/ajcn/83.4.754

61. Zhou C, Lu F, Cao K et al. Calcium-independent and 1,25(OH)2D3-dependent regulation of the renin-angiotensin system in 1alpha-hydroxylase knockout mice. Kidney Int 2008, 74(2):170–179. Doi: 10.1038/ki.2008.101

62. Jones G. Expanding role for vitamin D in chronic kidney disease: importance of blood 25-OH-D levels and extra-renal 1alpha-hydroxylase in the classical and nonclassical actions of 1alpha, 25-dihydroxyvitamin D(3). Semin Dial 2007,20(4):316– 324. Doi: 10.1111/j.1525-139X.2007.00302.x

63. de Borst MH, Vervloet MG, ter Wee PM, Navis G. Talk Between the Renin-Angiotensin-Aldosterone System and Vitamin D-FGF-23-klotho in Chronic Kidney Disease. Am J Soc Nephrol 2011,22(9):1603–1609. Doi: 10.1681/ASN.2010121251

64. Kong J, Qiao G, Zhang Z et al. Targeted vitamin D receptor expression in juxtaglomerular cells suppresses renin expression independent of parathyroid hormone and calcium. Kidney Int 2008, 74(12):1577–1581. Doi: 10.1038/ki.2008.452

65. Wang XX, Jiang T, Shen Y et al. Vitamin D receptor agonist doxercalciferol modulates dietary fat-induced renal disease and renal lipid metabolism. Am J Physiol Renal Physiol 2011,300(3):801–810. Doi: 10.1152/ajprenal.00338.2010

66. Zhang Z, Sun L, Wang Y et al. Renoprotective role of the vitamin D receptor in diabetic nephropathy. Kidney Int 2008, 73(2):163–171. Doi: 10.1038/sj.ki.5002572

Об авторах

Ставропольский государственный медицинский университет
Россия

Агранович Надежда Владимировна - доктор медицинских наук, профессор кафедра поликлинической терапии, заведующая кафедрой.

355017, Ставрополь, ул. Мира, д. 310, Тел.: 8-962-443-04-50

Ставропольский государственный медицинский университет
Россия

Пилипович Людмила Алексеевна - кафедра поликлинической терапии, ассистент.

355017, Ставрополь, ул. Мира, д. 310, Тел.: 8 903-446-69-88

Ставропольский государственный медицинский университет
Россия

Алботова Лаура Владимировна - кафедра поликлинической терапии, аспирант.

355017, Ставрополь, ул. Мира, д. 310, тел.: 8 928-365-55-56

Ставропольский государственный медицинский университет
Россия

Классова Айгуль Тахировна - кафедра поликлинической терапии, ассистент.

355017, Ставрополь, ул. Мира, д. 310, тел.: 8-919-752-46-52

Скачать книгу «К вопросу о дефиците витамина D при хронической болезни почек. Литературный обзор | Агранович | Нефрология» fb2